Светские беседы
- Подробности
-
Создано 01.12.2009 20:31
-
Просмотров: 767
О СООТВЕТСТВИИ МОНАРХИЧЕСКОЙ ФОРМЫ ПРАВЛЕНИЯ СЕГОДНЯШНИМ РЕАЛИЯМ РАССУЖДАЮТ ПОЛИТОЛОГИ АЛЕКСЕЙ ХАРИН И СЕРГЕЙ ТРУШКОВ
ХХ и начало XXI века – это не только время стремительного развития науки и философии, но также время стремительного развития свободной личности и форм ее выражения. В результате сегодняшний мир раскрывается перед нами во всем величии своего разнообразия.
Согласно Платону, это разнообразие, отчасти напоминающее хаос, как нельзя более соответствует такому виду политического устройства общества, как демократия. Сегодня наиболее распространенной формой государственного правления, отражающей демократическое устройство общества, является республика.
Казалось бы, на политической карте Земли не должно остаться места монархиям, если только речь не идет о каких-либо отсталых странах… Однако примеры Великобритании, Швеции, Бельгии, Испании, Японии и ряда других государств подтверждают обратное.
Почему же институт монархии не утратил своих прогрессивных свойств? Об этом мы беседуем с преподавателями политологии Алексеем Хариным и Сергеем Трушковым.
Антон Касков: Алексей Николаевич, Сергей Александрович, сегодня мы по-прежнему можем говорить не только о республике, но и о монархии, как об объективных реалиях. Мысль о том, что какие-то формы государственного правления являются просвещенными и перспективными, а какие-то отсталыми и ретроградными уже не работает. Почему?
Алексей Харин: Здесь многое объясняется цивилизационным фактором, то есть республика и монархия отвечают, если так можно выразиться, духу того или иного народа.
Кроме того, рассуждая о республике и монархии, мы, как правило, представляем себе некие идеально-полярные образцы. Однако между ними есть множество иных, совмещенных форм государственного правления. Яркий пример – монархия в Свазиленде. Там два короля. С одной стороны, это монархия, но в то же время и диархия. Другой пример – Исламская Республика Иран. Источником власти здесь является Бог. Глава государства (рахбар) избирается Советом экспертов (специальной коллегией, избираемой на прямых выборах из числе религиозных лидеров) бессрочно. Глава исполнительной власти (президент) избирается на прямых выборах…
Сергей Трушков: Или Объединенные Арабские Эмираты. Очень интересная монархия. Там глава государства – монарх, но монарх выборный, и называется он президентом, избирается на 5 лет, правда только из членов королевского рода и только своими родственниками.
Но дело даже не в форме правления, а в том, какие задачи решает государство, эффективно оно или нет. И следует отметить, что современные монархии весьма успешно справляются с теми задачами, которые стоят перед современным обществом.
При этом многие монархии являются самыми настоящими социальными государствами, гораздо более социальными, чем многие современные республики. Если мы рассмотрим пример Саудовской Аравии, – кстати, одной из редких сохранившихся сегодня абсолютных монархий, – то мы увидим, что уровень жизни саудовцев весьма высок. А Объединенные Арабские Эмираты! Будь я мусульманином, я бы считал их идеальным государством: там такие замечательные льготы населению! Шейхи просто делятся с подданными своими нефтяными доходами, в отличие от наших олигархов. Разумеется, население это поддерживает. Я даже не знаю ни одного примера монархии, где бы народ серьезно боролся против своего правителя. В нынешних монархиях установился социальный мир.
Алексей Харин: Можно дополнить, что в некоторых странах и сами монархи выступали в роли инициаторов демократических реформ и преобразований. Самый яркий пример – король Испании Хуан-Карлос I. Когда в 1980-м году в Испании была совершена попытка военного переворота, то именно король Испании выступил с призывом защитить демократию, хотя он мог бы поддержать военных, договориться с ними и установить диктатуру.
Император Японии Хирохито после Второй мировой войны не только поддерживал социальное государство, но и своими действиями способствовал развитию демократии – демократии специфической, японской, но все-таки…
Антон Касков: В начале ХХ века, по крайней мере в России, немало нападок на монархию совершалось с позиций индивидуализма. В монархическом институте видели некий потолок, ограничивающий развитие свободной личности. Но ведь западный человек еще больший индивидуалист, чем русский, и все же прекрасно относится к монархии в своей стране. С чем это связано?
Алексей Харин: Я бы связал это с тем, что в отдельных монархиях успешно развивались гражданские свободы, чего никогда не было в некоторых республиках. Если мы вспомним Союз Советских Социалистических республик, то увидим, что это было авторитарное государство, а не демократическое.
Сергей Трушков: Начнем с простого, с того, что все мы изучали в школе: есть абсолютная монархия, и есть конституционная. А когда появляются конституционные права и гарантии, появляется и гарантия прав и свобод граждан – это для свободной личности самое важное, и уже не имеет принципиального значения, монархия в государстве или республика.
Не стоит забывать, что одной из тех стран, где закладывалась система гарантий прав личности, является Англия – вполне процветающая монархия.
Дело еще и в том, что сами мы привыкли из истории нашей страны к тому, что монархия – это непременно самодержавие, однако монархии такого типа давно в прошлом. Зато в настоящем мы видим множество диктаторских режимов, которые практически являются самодержавными, хотя и существуют в республиках.
Антон Касков: Часто сама психология того или иного народа требует сильной власти, не так ли?
Алексей Харин: Да, я уже говорил про цивилизационный фактор, и если мы обратим внимание на республики Средней Азии, то увидим в них наличие подлинно монархических тенденций. Дело в том, что на Востоке большую роль играет мнение одного человека – старшего, старейшины, так что во многих регионах там неизбежна единоличная власть.
Но не всегда. Традиционные общества могут эволюционировать в сторону тех же республик, например, дуалистические монархии Иордания и Марокко, где монарх обладает исполнительной и частично законодательной властью.
В конце 1980-х годов о монархии заговорили и в странах восточной Европы, нуждавшихся в символах национального единства.
Кстати, о символах. Посмотрите на Бельгию: там живут два этноса – валлонцы и фламандцы, для которых монарх выступает своеобразным символом единства страны.
Монархия может рассматриваться и как некий компромисс, например, между дворянством и буржуазией (в Англии XVII – XVIII веков).
Поэтому неизбежно сохранение монархии даже в Европе.
Сергей Трушков: Хорошее слово «символ». Народ действительно нуждается в символах. В Конституции Японии так и написано про императора, что он является символом государства и единства народа. Монарх выступает в роли морального авторитета в современных странах.
Антон Касков: А каковы, на ваш взгляд, перспективы реставрации монархии в России?
Сергей Трушков: На мой взгляд, перспектив никаких нет – это сложилось исторически. Посмотрите на Германию. До 1918 года она тоже была монархией, но в наше время уже никто не помышляет о реставрации.
Хотя есть и другие примеры. В Испании монархия была заменена республикой в 1931 году, и, видимо, к 1980 году прошло еще не так много времени, чтобы люди потеряли уважение к этому институту, чтобы он перестал быть символом страны. Но повторюсь, у нас монархия – это абсолютно пройденный этап.
Алексей Харин: Я согласен с Сергеем Александровичем. Выросло несколько поколений, которые не привыкли к монархии, в то же время в России конституционно закреплена сильная президентская власть, а это как раз и есть своеобразный отголосок монархических традиций. Да, мы установили республику, но… в том варианте, который близок монархии. В этом мы не одиноки. Схожая ситуация наблюдалась во Франции.
Сергей Трушков: Даже если отрешиться от разговора о корнях и абстрактно представить, кто будет нашим монархом, то мы увидим, что нет какого-то безусловно авторитетного наследника престола, какого-то монарха в изгнании или еще какой-то фигуры, которая бы объединяла не то чтобы всех (всех невозможно объединить), но хотя бы значительное большинство россиян.
Эмигрировавшие после революции Романовы сами до сих пор не определились, кто из них главнее, и кто в настоящий момент является наследником престола.
Алексей Харин: В России хватает своих властных группировок, да и сознание общества не подготовлено к реставрации. Более того, мы 16 лет строим демократическую республику, и что же теперь, все отменять?
Сергей Трушков: В нашей стране только внешне кажется, что все мы едины, что все мы поддерживаем генеральную линию, но на самом деле в России живут настолько разные люди, что монархическая идея их уже просто не объединит. Она скорее, наоборот, внесет раскол, причем за монархию выступит явное меньшинство.
Алексей Харин: Да и что за монархия это будет? Многое ведь зависит от менталитета. У нас он другой, нежели на Западе, где короли либо сами, так или иначе, соблюдали права других людей, либо их к этому постепенно вынуждали. У нас такого в менталитете нет, поэтому западная форма монархии у нас, скорее всего, невозможна.
Сергей Трушков: Россия всегда имела свой путь, она никогда не станет такой, как Запад. Другое дело, что, конечно, у нас главу государства воспринимают во многом как царя.
Это естественно. У нас, если говорить образно, может быть, никогда и не было республики, то есть Россия всегда была и остается до сих пор монархией, просто когда-то царя стали называть генеральным секретарем, а потом президентом.
Ушел только монархический титул и соответствующая форма. К прежней династии доверия нет, а импортировать династию из-за границы было бы просто нелепо. Так и останется у нас по форме, конечно, республика, а по содержанию, возможно, и монархия, тем более система передачи и сохранения власти в одних руках уже определилась, так что менять какие-то демократические процедуры абсолютно нет никакой необходимости.
Антон Касков: Мария Владимировна Романова, позиционирующая себя как глава российского императорского дома, видит построение диалога российского государства с монархией по образцу диалога государства с церковью. Реалистичны ли такие представления?
Сергей Трушков: То есть речь идет о том, чтобы вернуть Марию Владимировну и дать ей какой-нибудь из дворцов? Теоретически это возможно. Почему нет? Пускай живет в своем дворце, будут водить туда экскурсии, рассказывая: «Смотрите, вот у нас тут своя династия есть». Забавно.
Алексей Харин: Думаю, что сравнение с церковью в корне некорректно: во время советской власти церковь не просто существовала, но работала для людей, несмотря на притеснения в отдельные периоды. Поэтому и опыт общения народа с церковью не прерывался, сохранялись соответствующие знания, обряды, обычаи. А где была монархия все это время? Она никак не участвовала в нашей жизни.
Сергей Трушков: Есть, конечно, в церковной или околоцерковной среде свои группировки, имеющие идеалом возвращение монархии, но они малочисленны и, как правило, их идеи абсолютно лишены конкретики. Единства по вопросу кандидатуры будущего русского царя у них тоже нет. Подобных сторонников монархии можно назвать маргиналами-утопистами.
Алексей Харин: Более того, сейчас даже издаются труды мыслителей, симпатизирующих монархии, таких, как Лев Тихомиров, Иван Ильин, Иван Солоневич, но что это изменит? Для России этот вопрос так и останется сугубо теоретическим.
Несложно предположить, что многие ныне существующие монархии с давними традициями благополучно шагнут и в следующий, XXII век, ибо наиболее жизнеспособно то, что естественно.
В то же время соглашусь с уважаемыми собеседниками, что таким странам, как Германия, Франция или Россия институт монархии едва ли когда-нибудь понадобится.
Ну а то, какой должна быть наша республика и наша демократия, к каким формам ей следует приближаться, решать все-таки нам – гражданскому обществу. Являемся ли мы подлинно таковым – это уже совсем другой вопрос.
Автор: Антон Касков
Фото Татьяны Южаниной
Нравится